ДЫМ И ПОЛИТИКА

России всегда засухи, пожары и неурожаи были фактором политической жизни. Первую регулярную пожарную дружину создал еще чуть ли не Иван Третий, который лично ее возглавил и не только руководил ею во время пожаров, но и участвовал в их тушении (как, кстати, и Петр Первый). С засухи и неурожаев началось падение Бориса Годунова, который к этому времени уже полтора десятка лет в разных ипостасях весьма успешно правил Россией.

Только в XX веке в России засухи были в 1906, 1914, 1921-23, 1932-33, 1975 гг., жесточайшие засухи и пыльные бури имели место в 1946 и 1948 гг., пыльные бури прошли в 1951, 1962, 1963, 1969 годах. А потом были засухи 1995, 1998, 1999, 2003 и 2007. Засуха, в конечном счете, привела к тому, что позже известные политические силы стали ставить в вину Советской власти под именем «Голодомора». Почвенно-экологическая катастрофа начала 1960-х гг. стала одной из причин падения Никиты Хрущева.

Есть общая природно-географическая проблема, перерастающая в политическую: расположение России предполагает, что здесь высоковероятная засуха сочетается с наличием лесов, степей и торфа, как горючего материала и не слишком высокой влажностью. Засуха в Аравии и Сахаре не ведет к массовым пожарам, потому что там нет для них достаточного горючего материала. Засуха в тропических и субтропических зонах не ведет к ним в силу избытка влажности.

В России она оборачивается не только неурожаями, но и морем огня. И становится катастрофой для широких масс, а, следовательно, и проблемой для власти и политики.

Засуху этого года не только можно было предвидеть. Ее просто прогнозировали специалисты уже с конца 2009 года. Аномальные холода зимой привели к глубокому промерзанию почвы, и весной, при таянии снега, вода не впитывалась в еще не оттаявшие нижние слои и, обтекая их, просто уходила. К концу весны уже было ясно, что влагой пропитаны только верхние слои земли - и ее не хватит на все летнее время. К этому добавилась атмосферная засуха мая 2010, которая уже тогда начала высасывать влагу из земли. Ну и так далее.

То есть все можно было предвидеть еще за несколько месяцев. Конечно, тогда это выглядело умозрительными выкладками специалистов, а деньги в подготовку нужно было вкладывать большие. Тем более что финансирование этих «нерыночных сфер» вообще не пользуется особым приоритетом.

Почему запахивались и осушались противопожарные пруды - потому что эту землю можно было использовать с большей выгодой, хотя бы для строительства коттеджей тех, кто готов был за нее хорошо заплатить. Почему сокращались пожарные ставки и пожарные машины в сельской местности - потому что не хотели за них платить.

Хотя пожары последних лет, которые не успевали тушить просто потому, что пожарные машины были слишком далеко - уже все показали.

Но катастрофа и чрезвычайное положение по определению маловероятны. Иначе они не были бы чрезвычайным явлением. Чем событие катастрофичнее, тем оно маловероятнее. А с рыночной позиции - чем оно маловероятнее, тем меньше оно требует затрат.

Но в вопросах обеспечения безопасности страны, а это тоже вопрос обеспечения безопасности, нужно готовится не к тому, что уже было - это значит готовиться к прошлой войне, - а к тому, что может быть.

В России не только власть, но и общество вообще почти никогда ни к чему не готовы. Ситуация продемонстрировала утрату мобилизационной готовности. И готовности к самоорганизации. Потому что тушить стали тогда, когда пошли приказы тушить.

И та же армия, которая по идее является основной потенциальноготовой к мобилизационным действиям силой и структурой, включилась в процессы лишь тогда, когда уже после нескольких дней пожаров Путин поставил вопрос о ее привлечении перед Медведевым, а Медведев - перед министром обороны. До этого она либо не знала о пожарах, либо созерцательно наблюдала за ними, в частности, когда горели и ее собственные базы.

Правда, как оказалось, пока два-три десятка матросов и офицеров сгоревшей военной базы ВМФ в течение десяти дней отбивали атаки огня и просили командование о помощи, последнее попросту игнорировало их призывы, а брошенная в район пожарная техника вместо помощи морякам тушила элитные коттеджи стоимостью от полутора миллионов долларов. Пожарная же команда самой базы была сокращена в рамках «сердюковских реформ» Вооруженных Сил еще в феврале этого года.

Что делали командиры дивизий, полков и начальники гарнизонов до этого - даже гадать сложно. Что они будут делать, если речь пойдет не о пожарах, а о чем-то худшем? Например, о том, что было в июне 1941 года?

А ведь заливший Москву угарный газ это призрак газовых атак Первой мировой и крематориев Второй мировой. Это символ. Потому что мегаполис мирового значения, залитый дымом, улицы, на которых не всегда видна противоположная сторона, и люди в респираторах в мирное время - это символ потенциальных техногенных катастроф, к которым современная российская власть и общество, упивающиеся миражами «рыночного мышления», не готовы.