ВОЙСКА ЛИБЕРАЛЬНОЙ РОССИИ

Командир вспомогательного крейсера «Император Траян» 14 августа 1917 г.
Батумский рейд

Совершенно секретно
Начальнику Крейсерской Бригады

Рапорт:

Считаю своим долгом доложить Вам, Господин Контр-Адмирал, свои соображения об операции 11 августа, в которой принимал участие вверенный мне крейсер.

Операция заключалась в следующем: отряд сухопутных войск должен был высадиться в городе Орду и уничтожить там склады запасов турецкой армии и завод, изготовляющий моторы, а также захватить уже готовые моторы и фелюги. Флот должен был поддерживать сухопутный отряд своим огнем, давая возможность отряду продвигаться к намеченным пунктам в случае, если он встретит сопротивление. Кроме того, воздушная разведка должна была выяснить вопрос о существовании (по имеющимся агентурным сведениям) неподалеку от Орду ангаров, и в случае действительного их обнаружения, корабли, пользуясь корректировкой с гидро, должны были уничтожить эти ангары своим орудийным огнем. В операции принимали участие: вспомогательные крейсера «Дакия» и «Император Траян», миноносцы «Фидониси», «Громкий», «Свирепый» и «Строгий», два быстроходных катера и тральщик, на который были погружены сухопутные войска.

Операция эта по своему заданию не представляла собою ничего сложного, принимая во внимание полную беззащитность города Орду и ту могучую поддержку, которую имел десантный отряд с моря.

Выполнение операции протекало следующим образом: назначенные корабли собрались в отправном пункте экспедиции - Элеву - лишь в 22 часа 10-го числа, накануне дня, назначенного для операции. По прибытии в Элеву начальником экспедиции были созваны начальники всех участвующих в операции частей, т.е. командиры кораблей и сухопутные начальники с начальником десанта капитаном Скрыпиным во главе. На этом совещании начальник десанта, видимо, впервые знакомился с планом города Орду, вследствие чего совещание затянулось за полночь. Командир тральщика заявил, что он лишь незадолго до этого узнал о своем назначении в операцию, до последнего момента занимаясь выгрузкой и погрузкой. Такая конспирация и хранение в тайне предполагаемой операции даже от командира одного из участвующих в операции судов до самого момента погрузки войск и съемки с якоря, - в высшей степени похвальна. К сожалению, командир тральщика являлся исключением, так как, по словам присутствующих на совещании, весь Трапезунд уже около двух недель только и говорил, что о предстоящей операции, а представитель земского союза, имеющий пребывание в Элеву, рассказал мне, что в этом пункте, из которого должны были быть взяты главные силы десанта, уже за месяц давались и принимались заказы на те или другие товары, имеющие быть привезенными из Орду.

Участники высадки были посажены на тральщик уже после полуночи, и отряд в 2 ч. 45 м. 11-го августа снялся и пошел по назначению. Конечно, о внезапности высадки уже не могло быть и речи, так как отряд подошел к Орду лишь после 8 часов утра.

Подробное описание операции не входит в задачу моего настоящего донесения и будет без сомнения предоставлено начальником ее. Я считаю своим долгом довести до Вашего, Господин Контр-Адмирал, сведения, те подробности, свидетелями которых были офицеры, гардемарины и матросы вверенного мне крейсера.

Получив разрешение начальника операции, я составил по числу имеющихся на крейсере винтовок добровольческий отряд из 14 человек гардемаринов и матросов, который под командой мичмана Кек был перевезен на тральщик еще в Элеву и передан в распоряжение начальника десанта в помощь сухопутным войскам.

По рассказам этих вернувшихся после операции живых свидетелей я составил себе совершенно отчетливое убеждение, что это была не военная операция, а довольно хорошо организованный грабеж с мощной поддержкой флота. Многие солдаты высаживались на берег с заранее заготовленными мешками. С первых же шагов высадившихся войск началась вакханалия насилий и безудержного грабежа. Очень скоро высадившиеся войска перепились, начали разбивать магазины и частные квартиры. Награбленное добро грудами тащилось на тральщик. От времени до времени поднималась беспорядочная пулеметная и ружейная стрельба. Прилегающая к морю часть турецкого квартала была разрушена артиллерийским огнем еще до высадки десанта. После высадки флот перенес огонь по просьбе начальника десанта на более отдаленные кварталы и склоны гор.

«Начальник десанта» находился на миноносце, от времени до времени посылая панического свойства радио, вроде следующего: «пехота терпит потери, непременно обстреливать вершины гор» (принята в 11 ч. 46 м.). Те мизерные потери (2 убитых, 1 ранен), которые понес десант, по мнению моих участников, были результатом своей же беспорядочной стрельбы.

Вскоре во многих местах город запылал, большинство домов по набережной турецкого квартала превращены снарядами в решето, минарет разрушен, большое здание под флагом красного полумесяца превращено в руины. Греческое население сначала сбилось в ограде греческой церкви и после того, как высадились наши войска, высыпало к нему навстречу и стало собираться около тральщика, умоляя русских вывезти их из Орду, так как по уходу наших турки без сомнения вырежут в отместку всех греков. Вначале им отказывали, но обезумевшие люди кидались в воду, вплавь добирались до тральщика, карабкались по якорному канату. Начались насилия над женщинами: солдаты вырывали у них детей и насиловали женщин тут же. К стыду и позору русского офицерства, от солдат не отставали и некоторые офицеры: рулевой вверенного мне крейсера, грозя штыком, отогнал какого-то подпоручика от гречанки-девушки, которую волок этот офицер. Не отставали сухопутные офицеры от своих солдат и в грабеже. Едва не был ограблен мичман Кек, в карман которого залез было солдат, видимо, плохо знакомый с формой морского офицера.

Мой маленький десант, разбитый к тому же на отдельные группы по нескольку человек, ничего не мог поделать с разнузданной, перепившейся толпой солдат. Мичман Кек с несколькими матросами пробовал спустить на воду моторную шлюпку, но это ему не удалось, так как никто не шел к нему на помощь. За первой линией домов, вдоль улицы, стоял целый ряд фелюг, некоторые с моторами, но спускать их на воду было некому, так как десант был занят мануфактурой, кожей и домашним имуществом. Фелюги и моторы пришлось сжечь.

Около полдня начальник десанта дал сигнал об окончании операции. В это же время начали прибывать партии беженцев-греков, которые доставлялись на корабли быстроходными катерами. Одна такая партия была доставлена и на вверенный мне крейсер. Люди эти производили самое жалкое впечатление: обезумевшие от ужаса, без всякого имущества, многие еле прикрытые одеждой, видимо, выскочившие из своих домов в чем были. С этой партией (около 50 человек) прибыл и местный греческий архимандрит. Он умолял меня не оставлять в Орду ни одного грека, так как все они будут вырезаны вернувшимися после нашего ухода турками. Я отправил его на быстроходном катере на «Дакию», на которой находился начальник операции. В общем из 3-4 тысяч греческого населения Орду вывезено менее 1000 человек. Вывоз части греческого населения, по моему мнению, еще больше озлобит турок против оставшихся, и в участи последних, мне кажется, сомнений не может быть никаких.

Хотя операция закончилась около полдня, мы могли выйти в море лишь в 17 часов. 5 часов времени понадобилось для того, чтобы погрузить на тральщик десант. Этот же тральщик взял и большую часть вывезенных нами греков.

С чувством гордости за вверенный мне корабль, считаю долгом донести Вам, Господин Контр-Адмирал, что десант с «Траяна» не запятнал себя позором и вернулся на корабль с пустыми руками. Подобранные фельдшером на берегу, видимо, брошенные несведущими солдатами пачки турецких денег были переданы им старшему офицеру для раздачи беженцам-грекам. Деньги эти сданы под расписку бывшему у меня на корабле служащему в трапезундском разведывательном отделении прапорщику, которому поручена передача беженцев под покровительство греческого благотворительного комитета. Когда у попавших случайно на «Траян» двух матросов с крейсера «Дакия», также свозившего небольшой десант, обнаружено было награбленное добро (до заплатанных женских кофт включительно), оно было немедленно конфисковано моим судовым комитетом.

По просьбе команды я сделал следующий семафор начальнику экспедиции: «Вернувшиеся из операции возмущены мародерством солдат. Команда «Траяна» просит Вашего распоряжения о конфискации награбленного имущества в пользу вывезенных греков. Награбленное добро везется на тральщике в трюмах и на фелюге, идущей у него на буксире». Какое последовало распоряжение на этот семафор, мне неизвестно.

Исходя из изложенного, я пришел к заключению, что операции, подобные описанной, бессмысленны и вредны. Такие набеги могут быть производимы лишь отборными, с железной дисциплиной частями войск, а так как таковых в данное время в русской армии нет (среди грабителей и мародеров в Орду гардемарины и матросы видели также и солдат пресловутых батальонов смерти с черно-красными шевронами), то таковых операций производиться не должно. Не принося никакой пользы с точки зрения военной, они развращают солдат, покрывают русское имя неизгладимым позором, вызывают массу бессмысленных и ненужных жертв (на улицах и в домах турецкого квартала валялись многочисленные трупы женщин и детей). Флот должен категорически и раз навсегда отказать армии в организации и поддержке подобных «операций».

Нельзя и преступно рисковать дорого стоящими кораблями ради того, чтобы дать возможность нескольким сотням негодяев обзавестись мануфактурой, кожей и заплатанными женскими кофтами. Семь кораблей в продолжение девяти часов толклись на крошечном рейде Орду, и, если бы где-нибудь поблизости была неприятельская подводная лодка, то не только «Дакия» и «Траян», но, наверное, и некоторые из миноносцев не числились бы уже в списках Черноморского флота.