ПИСЬМО НОВОМУ МЭРУ

Уважаемый господин мэр!

По-хорошему, это письмо должен был бы писать юрист. Потому что мне хотелось бы обратить Ваше внимание на легальность принимаемых решений. Их юридическую безупречность. Но так уж сложилось, что юридический образ мышления в меньшей степени, чем экономический, подразумевает склонность к обобщениям и прогнозам. В любом случае ситуация складывается достаточно абсурдная: напоминать о необходимости соблюдать закон приходится не просто представителю власти, призванному его защищать, но и кандидату юридических наук.

Дело в том, что некоторые из самых первых шагов властей вверенного Вам города вызвали оторопь горожан. Не то чтобы мы особенно нежно любили ларьки на московских улицах - шедеврами архитектуры и дизайна их вряд ли кто назовет. Но как-то, знаете, привыкли пользоваться их услугами: возможность перехватить на бегу то пачку сигарет, то бутылку воды, то букет цветов, то пачку сосисок или бутылку пива давно стала привычной. А в некоторых местах Москвы это и вовсе чуть ли не единственная возможность купить хлеба и молока, не устраивая целую экспедицию в ближайший супермаркет.

И ведь не ранние 90-е на дворе - поставить торговый павильон без разрешения целой кучи инстанций давно невозможно. Подавляющее большинство ларьков и палаток их имеет. Зачастую, кстати, это им обошлось в приличные деньги - и, как Вы, вероятно, догадываетесь, эти деньги пополнили отнюдь не только городской бюджет. Конечно, у кого-то, это уж точно, документы не в порядке. И знаете, что? Это отличное указание на то, что с местной управой и отделением милиции надо разбираться в первую очередь - они не только взятки брали и крышу обеспечивали, но еще и не сумели изобразить даже видимость легальности.

Сейчас же в Москве идет массовый снос и вывоз палаток - не глядя на разрешительные документы, без решений суда, без компенсаций за покуроченное имущество и недополученную прибыль, без заблаговременных предупреждений. Просто телефонный звонок - к вам едет самосвал, вывозите барахлишко.

Доходит до совершенных юридических курьезов. Например, после того как снос газетных ларьков был отменен, власти Юго-Восточного округа, ссылаясь на постановление правительства Москвы от 21.09.2004 номер 636-ПП, приняли решение перенести их «за пределы 25-метровой зоны метрополитена». Ирония заключается в том, что, в соответствии с вышеупомянутым постановлением, газетные киоски - в отличие от прочих - как раз могут в ней располагаться.

Крупного бизнеса среди хозяев киосков нет. Даже сети, располагающие несколькими десятками и сотнями палаток, - в лучшем случае средний бизнес. Мало у кого из них достаточно ресурсов на то, чтобы судиться с московским правительством, добиваться общественной поддержки, дойти до Кремля и Белого дома, отстоять свои интересы. Большинство проглотит унижение, смирится с убытками - отчасти, конечно, компенсировав их из карманов потребителей. Не самых, кстати, богатых - тех, для которых несколько лишних рублей за пачку сигарет или бутылку воды - вполне себе деньги.

Кто-то, конечно, будет судиться. Как вроде бы уже, например, решила сеть «Сдоба». И правильно сделает - потому что людям, которые пытаются жить по закону, очень хочется, чтобы этот самый закон все-таки применялся. Большинство вряд ли пойдет в суд. Главным образом, потому что они слишком сильно зависят от чиновников. Обращение в суд для них - как помахать перед быком красной тряпкой: растопчите нас насмерть.

Что там у нас в индикаторах этого делового климата? Права собственности? Исполнение контрактов? Стабильность регулирования? А кто, собственно, сказал, что они неприменимы только к ларькам? Может, завтра мэру не понравится (или, наоборот, слишком понравится) дом, где я живу, мой офис, завод, контракт с городом? Понятно, ставим жирный минус, деньги вкладываем не в Москву, а в Киев, Варшаву, Бангкок, Шанхай - благо конкурентов предостаточно.

Увы, вместо слова «Москва» тут надо писать «Россия». Как о магазине судят по витрине, так и о стране - по столице.

Вы ведь не хотите превзойти достижения команды Юрия Лужкова? Так вспомните, что Вы юрист, пока не поздно.