КРАХ ПЕРЕСТРОЙКИ

Для меня недавние события в Тунисе явились не просто очередным событием в далёкой стране, но достаточно близкой мне и эмоциональной темой.

Во времена СССР я несколько лет дружил с обучающимися в Одесском политехническом институте тунисскими студентами, один из которых позже стал аспирантом, другие директорами заводов у себя дома. И они, и я были полностью франкоязычными, на этом языке мы и общались. Вместе отдыхали, праздновали дни рождения. В этой компании я сталкивался с их приятелями из других франкоязычных арабских стран, особенно Алжира. Мы много говорили о политике, так что ситуацию в Тунисе знаю.

Тунис в форме монархии с конца XIX века формально являлся протекторатом Франции, но фактически его колонией. Современная история страны берёт своим началом возникновение в 1934 году партии Новый Дестур, левой и светской, структурированной по типу социалистических и коммунистических партий Европы. Она ставила своей целью освобождение от французского колониализма, взятие власти и прогрессивное преобразование общества.

В начале 50-х годов выступления против колониализма нарастали, в том числе и вооружённые. Однако они не достигли той интенсивности и ожесточённости, которые характеризовали войну за освобождение Алжира.

В 1954-1956 гг. Тунис поэтапно получил, с согласия Франции, независимость.

В 1957 году монархия была ликвидирована. Президентом страны стал адвокат Бургиба, лидер партии Новый Дестур, борец за независимость страны, сидевший при французах в тюрьме. 8 января 1963 года была запрещена Компартия, и партия Новый Дестур стала единственной правящей партией страны. Вместе с тем, в 1963-1968 годах под руководством премьер-министра Ахмеда Бен Салаха строили социализм, была проведена тотальная национализация. Однако волнения против коллективизации земли привели к его отставке, и тунисский полусоциализм принял более умеренную форму.

В 80-е годы мои друзья так характеризовали страны Магриба.

Больше всего они уважали социалистические алжирские порядки, к тому же Алжир был самой богатой страной региона, чему способствовали высокие цены на энергоносители.

Тунис был беднее. Там была «смешанная экономика»: в руках государства были крупные предприятия, но был силён мелкий и средний частный сектор, иностранные инвестиции в производственный и туристстический сектор тоже приветствовались. Делался упор на туризм - «нефть тунисской экономики». Социальная структура страны моим друзьям не нравилась: «Я знаю парней, которые регулярно специально летают на день в Италию, чтобы оторваться там в ночном клубе. Это разве нормально?».

Но наибольшую неприязнь у них вызывали порядки в Марокко - это была и самая бедная страна, и она имела самые репрессивные порядки. Страна бурлила, там вспыхивали вооружённые мятежи, были многочисленные попытки государственных переворотов, множество левых активистов десятилетиями сидели в тюрьмах. Сколько жён имел тогдашний король, не знал никто, это была страшная государственная тайна, но марокканцам было точно известно, что не одну.

Впрочем, моё личное общение со студентами давало мне и несколько иные оттенки жизни в этих странах. В то время, как алжирские студенты зачастую пьянствовали и валяли дурака, все мои тунисские друзья очень упорно учились: «В отличие от Алжира, где главное иметь корочку диплома о высшем образовании, у нас, в Тунисе, нужно иметь знания. Прежде чем устроиться на престижную инженерную работу, нам нужно будет сдать экзамен, нас будут тщательно проверять. Поэтому по вечерам мы сидим с учебниками».

С тех пор много воды утекло, но я с особым интересом слежу по франкоязычному Интернету за политической эволюцией в этих странах.

Репрессивная марокканская монархия пока успешно пережила все политические катаклизмы. Правда, политический режим смягчился, самые крайние, звериные формы репрессий как будто ушли в прошлое. Новый молодой монарх уже не имеет гарема, его всем известная симпатичная жена - специалист по информатике.

В конце 80-х под влиянием горбачёвщины в идеологически родственных СССР Алжире, Тунисе и других странах начались свои «перестройки», «гласности», «демократизации», беспорядки, исламисты, перевороты...

В начале 90-х в Алжире победил, скажем так, аналог нашего ГКЧП. Исламистов частично перебили, частично «умиротворили», кого-то из числа умеренных интегрировали во власть. Сегодня там система власти как две капли воды похожа на политическую структуру нынешнего Таджикистана.

В Тунисе в начале 80-х наметился их аналог советского «застоя». Стагнация экономики, «пожизненный президент» Бургиба постепенно впадал в старческий маразм, вновь стали поднимать головы раздавленные было исламисты.

7 ноября 1987 года премьер-министр Бен Али (ранее министр внутренних дел, «прессовавший» исламистов) сместил Бургибу под предлогом его старческого слабоумия, что вполне соответствовало действительности, и в 1989 году был триумфально избран президентом.

Бен Али представлял собой аналог Горбачёва и его перестройки. Под его руководством Тунис явил собой схему, сценарий того, как бы выглядел СССР, если бы победила «перестройка» в том виде, в каком она задумывалась в первые годы.

Вначале в Тунисе прошла «малая и средняя приватизация», но в пристойной форме, с покупкой предприятий, без явной «прихватизации». Затем, под давлением МВФ, - рыночные реформы, акционирование и «большая приватизация».

Бен Али, безусловно, не являлся диктатором или тираном в классическом значении этого слова. Он не «хапал» в свою собственность предприятия, не имел тайных счетов в швейцарских банках, никто не обвиняет его в явной коррупции, хотя «клиентаризм», по-русски блат, получил широкое распространение.

Бен Али переизбирали с 90%-ным «одобрям-с», в том числе и на формально альтернативной основе, приблизительно так, как сегодня переизбирают Назарбаева. И дело тут отнюдь не в подтасовках, многие тунисцы искренне верили, что он действительно сидел на своём месте.

Широкомасштабных нарушений прав человека, подобных тому, что имеют место в Марокко или России, в Тунисе не было. Я на протяжении ряда лет регулярно читал интервью правозащитников и тунисских оппозиционеров. В 1998 году пятерым левым студентам дали по четыре года тюрьмы за участие в беспорядках. Какого-то журналиста перестали печатать в Тунисе, и он с горя стал писать в известные французские издания (свободно продаваемые в Тунисе) о нарушениях прав человека в его стране. Кого-то посадили под домашний арест. Зная чудовищные российские реалии, читать это было просто смешно.

Хорошо помню возражения во французском журнале несколько лет назад кого-то из представителей властей (кажется, это был сам Бен Али) на обвинения в нарушении прав человека в Тунисе: «Послушайте, у нас каждый год в страну приезжает пять миллионов французских туристов, они живут у нас, общаются. Мы открытая страна. Вы думаете, при этих условиях можно скрыть какие-то серьёзные нарушения прав человека, репрессии?».

При Бен Али в Тунисе прошла определённая «демократизация» для левых партий, но не исламистов. Существовала «полуторапартийная система» - правящая партия, формально позиционировавшая себя как партия социалистического толка, - наследница Нового Дестура (два миллиона членов) и 6-партийная оппозиция (включая легализованную Компартию). Оппозиции законом гарантирован минимум в 25% мест в парламенте.

Но не всё оказалось так красиво. Приватизация и рынок извратили социальную структуру страны. Маленький инцидент по наведению полицией порядка на рынке явился той искрой, которая взорвала всю страну. 14 января Бен Али покинул страну, но беспорядки в Тунисе продолжаются. В курортных комплексах идут грабежи, французские туроператоры ликвидировали все туры, идёт срочная эвакуация иностранных туристов из страны.

Из последних тунисских событий можно сделать два вывода, которые имеют прямое отношение к ситуации в России.

Первое. «Последовательные рыночные реформы», как известно на Западе всем серьёзным аналитикам, деформируют и «пульверизируют» нормальную социальную структуру общества. Напомню по случаю, что пресловутый Берег Слоновой Кости (он же Кот-д Ивуар) в недавнем прошлом был самым «прилежным учеником» МВФ, образцом для всей Африки, который тогда ставили в пример странам континента - результат этого известен.

Второе. При «рыночной экономике» даже крохотный камешек может вызвать лавину в самый неожиданный момент. И никакая демократизация и свобода слова, истинные или мнимые, никакая демагогия про социализм не могут спасти режим, под которым лежит гнилая, извращённая социальная и экономическая рыночная основа, особенно в её «продвинутой», «углублённой» и «глубоко реформированной» формах.