ЭХО ЛИВИЙСКИХ СОБЫТИЙ НА КОРЕЙСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ

С каждым днём становится всё яснее, что «ливийская проблема» вышла далеко за рамки североафриканского региона и окажет долгосрочное воздействие на многие аспекты международных отношений от региональных, включая Северо-Восточную Азию, до глобальных, в том числе, явно негативное - на перспективы «выживания» Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО).

События в Ливии дают повод для размышлений на тему о том, имеет ли малая страна в современном мире возможность проводить суверенную политику, не санкционированную западным сообществом, и не опасаться быть за это наказанной. Ответ на такой вопрос, скорее, будет отрицательным. Всё происходящее сейчас в арабском мире показывает, что в случае, если политический режим не вполне соответствует «международно признанным стандартам демократии», а страна располагает ценными ресурсами, то против него может быть использована военная сила с целью отстранения от власти правящей верхушки и её замены на более лояльную по отношению к Западу элиту.

При этом «приглашением» для подобного вмешательства чаще всего становится дестабилизация внутренней обстановки, в идеале - открытый мятеж оппозиции против существующей власти. Если это происходит, то повод для начала военного вторжения извне может быть выбран любой - например, обвинения режима в нарушениях прав человека или в чрезмерном применении силы против мирного населения либо повстанцев.

Феномен молниеносного изменения отношения к М. Каддафи со стороны «свободного мира» также заслуживает осмысления. Конечно, эксцентричный ливийский лидер, в течение 40 лет выступавший с антиамериканских позиций, надо признать, никогда не был любимцем Запада, но его терпели и принимали - полковник никогда, даже в худшие годы, не являлся «изгоем» для «цивилизованного сообщества», как, например, северокорейский руководитель Ким Чен Ир, а сама Ливия, в отличие от той же Северной Кореи, никогда не причислялась к так называемой «оси зла».

Более того, лет восемь назад М. Каддафи ради сближения с Западом отказался от ядерного оружия, пустил в страну зарубежных наблюдателей, а также урегулировал все вопросы, связанные с выплатой компенсаций семьям жертв авиакатастрофы, в причастности к которым обвиняли Триполи.

И действительно, международные санкции против Ливии были тогда отменены и все претензии в отношении этой страны сняты. Однако когда Запад посчитал, что режиму Каддафи может быть найдена более приемлемая альтернатива, колебаний не возникло, и в итоге мы наблюдаем то, что происходит.

Сейчас трудно сказать, что выиграл Запад в краткосрочном плане, одномоментно отказавшись от всех писанных и неписанных договоренностей с Триполи и предоставив поддержку противникам ливийского лидера. Важно то, что в стратегическом, идейном плане евроатлантические демократии проиграли с самого начала. Прежде всего, они преподнесли урок не только «проблемным» режимам, но и всему миру в том, что принцип национального суверенитета всё больше становится иллюзией, а безопасность государства, входящего в систему ООН и соблюдающего все нормы и принципы международного права, теперь далеко не всегда может быть обеспечена политическими средствами.

Ливийский полковник, пойдя на уступки своим внешним оппонентам в надежде получить за это своего рода «охранную грамоту», жестоко ошибся и поплатился за это.

Дело сейчас даже не в самом М. Кад-дафи, а в том воздействии, которое ливийский пример способен оказать на целый ряд стран, породив у них острое ощущение незащищенности. Своими конкретными действиями в отношении этой страны западные «демократии» фактически дискредитировали выдвигаемый ими в последние десятилетия тезис о том, что отказ того или иного «порогового» государства от ядерного оружия приведет к укреплению его безопасности. К сожалению, теперь каждая страна будет поставлена перед непростым выбором: смириться с утратой реального суверенитета либо искать асимметричные ответы на внешние вызовы.

Кстати сказать, давние друзья Ливии, северокорейцы, довольно оперативно сделали для себя четкий и однозначный вывод из этой ситуации. Как заявил еще в марте представитель МИД КНДР, «ливийский кризис... лишний раз подтвердил ту историческую истину, что в условиях того произвола и двойных стандартов, которые творят глобальную политику, мир может быть сохранён, только когда укрепляешь собственную национальную мощь». Обосновывая ре-зультаты произведенного внешнеполитическим ведомством анализа, в заявлении подчеркивается:

«Последние события в Ливии преподают международному сообществу серьезный урок.

Теперь перед всем миром отчетливо обнажился тот факт, что так называемый «ливийский вариант отказа от ядерной программы», о котором так любили трубить американцы, на самом деле является способом военного поглощения после разоружения противной стороны путем обмана его сладким обещаниями о «гарантии безопасности» и «нормализации отношений».

Вновь доказана историческая истина о том, что пока на Земле существуют диктат и произвол, только с помощью собственной силы можно защитить мир.

Выбранный нами путь приоритета укрепления армии является совершенно правильным и созданная на этом пути самозащитная военная мощь КНДР служит сдерживающей силой, которая предотвращает войну и сохраняет мир и стабильность на Корейском полуострове» (комментарий представителя МИД КНДР // ЦТАК КНДР, 22 марта 2011 г).

Действительно, оснований беспокоиться по поводу внешних угроз у Пхеньяна куда больше, чем у той же Ливии. В опубликованном в апреле докладе госдепартамента США, посвященном положению с правами человека в мире, Северная Корея характеризуется как «абсолютная диктатура», которая «отрицает право народа менять своё правительство». Осуществляемые Пхенья-ном ракетно-ядерные программы, а также вывоз соответствующих технологий за рубеж, прежде всего в страны Ближнего и Среднего Востока, рассматриваются Ва-шингтоном как серьёзная угроза своим интересам в Северо-Восточной Азии. С другой стороны, северокорейцев подозревают в подделке американской валюты, участии в наркотрафике и массе других грехов. Правда, в отличие от Ирака и Ливии, у КНДР нет ценных ресурсов, которые могли бы представлять интерес для свободного мира, однако значение этой страны состоит в другом - она расположена в стратегически важном районе Азии.

Непредсказуемость поведения северокорейского руководства, ведущего в регионе свою игру по правилам, отличным от американских, создает фактор военно-политической неопределенности, что усложняет для Вашингтона реализацию задач, связанных с проведением своей стратегической линии.

Даже малой части из перечисленного хватило бы с лихвой для принятия решения о «смещении» режима Ким Чен Ира, если бы не одно «но»: северокорейцы уже располагают ядерным оружием или, по крайней мере, ядерными взрывными устройствами, о чём свидетельствуют проведенные в 2006 и 2009 году соответствующие испытания. С точки зрения своих интересов принципиальный просчет американцев состоял в том, что они упустили момент, когда ещё эту ситуацию можно было развернуть назад, и теперь уже вынуждены иметь дело с реально опасным для них государством, которое в случае нападения на него пойдет до конца.

Вопрос о возможности применения военной силы против Пхеньяна всерьез рассматривался в начальный период пребывания на президентском посту Дж. Буша-младшего в качестве одной из возможных опций, но после тщательного взвешивания всех «за» и «против» она была отвергнута. В частности, было просчитано, что даже в случае нанесения молниеносных ударов с помощью высокоточного оружия по стратегическим объектам на территории Северной Кореи, у Пхеньяна останутся возможности для ответа, способного нанести неприемлемый ущерб противоположной стороне. Конечно, сами США не пострадают, поскольку у КНДР нет носителей, способных доставить ядерный боезаряд до американской территории. Но вот южнокорейского союзника Вашин-гтона северяне довольно прочно держат на прицеле. Достаточно сказать, что в 270-километровой полосе, прилегающей к демилитаризованной зоне, сосредоточена мощная группировка, в том числе напротив столицы РК - до 8 тыс. единиц дальнобойной артиллерии КНДР и несколько сот ракетных установок, способных, как утверждают северокорейские генералы и международные эксперты, в считанные минуты превратить Сеул в «море огня».

Можно сказать, что Ким Чен Ир, в отличие от М. Каддафи, ещё после событий в бывшей Югославии, а также в Ираке сумел разобраться, что никаких надежных «железобетонных» гарантий безопасности против возможной агрессии извне он от международного сообщества не получит, а за Пхеньян никто, даже Китай, воевать не будет, и поэтому полагаться следует только на себя и свои военные возможности. И чем более жёсткой и даже недопустимой в глазах «цивилизованного мира» будет избранная форма защиты - тем надежнее она станет с точки зрения выживаемости страны. Известна любимая присказка северокорейского лидера - ядерное оружие, которым располагает КНДР, «позволяет нам спать спокойно». Проведен-ные в 2006 и в 2009 годах ядерные испытания, а также состоявшийся в прошлом году показ американским экспертам предприятия по обогащению урана продемонстрировали наличие у КНДР соответствующего потенциала, при этом оставив весь мир в неведении о том, насколько он велик.

Иными словами, Ким Чен Ир, который никому в последние годы не верил, основательно готовился на случай форс-мажорных обстоятельств и хорошо подстраховался, а вот М. Каддафи ситуацию пропустил и потому оказался в проигрыше. Конечно, подобные рассуждения кому-то могут показаться излишне циничными, но ведь в действительности об эффективности политики судят не по красивым словам, а по её результатам. К Ким Чен Иру и созданному им режиму можно относиться по-разному, однако будучи загнанным в угол, он сыграл «ва-банк» и в результате своих целей добился, наплевав на возмущённую реакцию всего мира по поводу ядерных авантюр Пхеньяна. Американцы и их союзники теперь могут сколь угодно негодовать по поводу эпатажного поведения северокорейцев, но предпринять что-либо по большому счёту не в состоянии - дело-то приходится иметь с де-факто ядерной державой.

Всплеск нестабильности и череда политических переворотов, охватившая арабский мир, породила ожидания в определенных кругах за рубежом надежды на то, что эта «продемократическая» волна докатится и до Северной Кореи. Действительно, если шансы осуществить смену режима в КНДР военным путём никак не просматриваются, то почему бы не попытаться добиться той же цели менее рискованным и не столь затратным способом, например, путем оказания «помощи» северокорейскому населению, «жаждущему демократии»?

Именно такой настрой сейчас возобладал в консервативном полититсэблишм Южной Кореи.

Администрация президента Ли Мен Бака, которая с момента прихода к власти в феврале 2008 года отказался от ранее проводившейся официальным Сеулом линии на примирение и сотрудничество с Севером и выступила с крайне жесткими идеологизированными подходами в сфере межкорейских отношений, в своих политических расчётах исходит из того, что нынешний режим в Пхеньяне теряет прочность и может в скором времени рухнуть в силу неразрешимых внутренних проблем либо благодаря воздействию внешней среды. Соответственно задача, которая выдвигается на передний план в деятельности южнокорейских властей против своего северного соседа, сводится преимущественно к тому, чтобы попытаться ускорить данный процесс, по завершении которого, как полагают мечтатели из Голубого Дома, Северная Корея, как «спелый плод», сама «упадет к ногам» Южной Кореи. Стратегическая установка команды нынешнего южнокорейского президента - окончательно и быстро (в идеале в период его срока пребывания у власти) дожать КНДР и осуществить объединение страны на собственных условиях, то есть, попросту говоря, «абсорбировать» Север.

Достаточно многочисленные сведения, в том числе распечатанные утечки с сайта «ВикиЛикс» показывают, как настойчиво высокопоставленные южнокорейские дипломаты пытались внушить своим американским коллегам, что северокорейский режим в настоящее время крайне неустойчив, здоровье вождя Ким Чен Ира критически слабо (намного хуже, чем это было на самом деле), голодный и недовольный народ встретит перешедшие через 38-ю параллель южнокорейско-американские войска чуть ли не как освободителей, а главное - КНР (главный союзник и спонсор Пхеньяна) можно на определённых условиях убедить воспринять все эти действия по ликвидации КНДР терпимо.

То есть нужен только один, но решительный шаг - и заветная мечта о смене режима на Севере свершится. (The Guardian, November 29, 2010 reporting on WikiLeaks Cables.)

То, что подобные оценки степени устойчивости Северной Кореи, состояния её связей с Китаем не воспринимались всерьёз большинством экспертов и в самой РК, и за рубежом, так как были далеки от действительности, конструкторов вышеотмеченных установок мало смущало, настолько они, видимо, уверовали в непогрешимость собственного анализа.

В русле избранной стратегии Сеул предпочитает действовать по принципу: чем хуже будет для КНДР и её населения, тем лучше. В конкретном плане усилия направляются на то, чтобы еще более усугубить международную изоляцию Пхеньяна, лишить его доступа к мировым финансовым ресурсам, гуманитарной помощи, ограничить внешнеторговые возможности страны, создать вокруг неё атмосферу недоверия и конфронтации. Одновременно акцент делается на развёртывание агитационно-пропагандистской работы в отношении самой Северной Кореи путём ведения радиопередач и засылки аэростатов с листовками, содержащими информацию о событиях в Египте, Ливии и Сирии и призывы к «народной революции» и насильственному свержению существующего режима (для большей привлекательности к памфлетам часто прикрепляются мелкие деньги, портативные радиоприёмники и даже продукты питания, например, лапша рамён). С территории приграничных районов Китая, где находится немало этнических корейцев, многочисленные миссионеры различных религиозных организаций, представители разнообразных НПО и разведсообщества из РК ведут целенаправленную деятельность по дискредитации власти в КНДР и продвижению на Север «либерально-рыночных ценностей».

По имеющимся сведениям, южнокорейское правительство уже разрабатывает комплекс мероприятий на случай коллапса КНДР и перспективы объединения Кореи по сценарию «поглощения» Севера Югом, который, в частности, включает подбор и подготовку кадров в целях их возможного использования на руководящих постах в Северной Корее после её реинтеграции с РК. Известно, что всё время после окончания корейской войны в РК существует неафишируемое, но официальное ведомство - своего рода теневое правительство для Северной Кореи, в котором, в частности, сформированы группы профессионалов-«пхеньяноведов», призванные в час «Ч» стать ядром как центрального правительства, так и администраций всех северокорейских провинций. Теперь речь идёт о том, чтобы в дополнение к ранее существовавшим структурам сформировать команды экспертов из числа находящихся на Юге северокорейских перебежчиков, которые могли бы возглавить местные органы власти в «северных провинциях», а также обеспечить «эффективный экономический менеджмент» на уровне органов государственного управления и частных корпораций.

Уже из этих немногочисленных примеров видно, что «фронт работ» развёрнут весьма масштабно.

По сути, те средства, которые в недалеком прошлом выделялись под межкорейские экономические проекты и оказание гуманитарного содействия КНДР, теперь переориентированы на цели ведения подрывной работы против пхеньянского режима. И каковы же её результаты? Пока их не видно: ситуация в Северной Корее, несмотря на серьёзные социально-экономические проблемы, остается внешне устойчивой, а признаков «волнений» или даже открытых проявлений недовольства политикой правящей верхушки пока почему-то не отмечается.

Это, конечно, можно объяснить закрытым характером и информационной изоляцией северокорейского общества, а также результатом работы отлаженной контрольно-репрессивной машины в КНДР, что позволяет в целом успешно противодействовать «разлагающему» внешнему воздействию.

Пхеньянские пропагандистские издания настойчиво предупреждают: «Когда вокруг много вредных насекомых, надо вовремя ставить на окна и двери противомоскитные сетки». Однако как бы то ни было фактом остаётся то, что, в отличие от стран арабского Востока, в Северной Корее нет реальной оппозиции, которую можно было бы заблаговременно «простимулировать» и попытаться привести к власти в качестве «легитимного правительства», опирающегося на поддержку большинства населения.

В этих реалиях было бы полезно более глубоко разобраться. Дело в том, что северокорейская элита, несмотря на имеющиеся внутренние дрязги и подковерную борьбу по поводу распределения властных полномочий и иных привилегий, по отношению к внешнему миру выступает достаточно консолидированно. Это легко объяснить тем, что практически все представители правящей когорты в своём активе имеют немало «грехов» и «чёрных пятен», бросающих тень на их репутацию в глазах Запада, поэтому каких-либо иллюзий насчёт своей «востребованности» в случае смены режима или «демократического переворота» эта публика абсолютно не испытывает.

Кроме того, пхеньянские руководители прекрасно осведомлены о том, как в том же Египте военные и правосудие сводят счёты с представителями старого режима. Им хорошо запомнилась также судьба не только С. Милошевича и С. Хусейна, но и собственных южнокорейских президентов-генералов, немало сделавших для расцвета «экономического чуда на берегах Хангана» - Чон Ду Хвана и Ро Дэ У, приговорённых первым президентом-демократом Ким Ён Самом к смертной казни и 20 годам заключения соответственно (только энергичное вмешательство Вашингтона спасло опальных президентов). Проецируя эту ситуацию на себя и зная особенности корейского национального характера и традиций, они твёрдо убеждены, что в случае политического поражения Севера и прихода туда южнокорейских «братьев» «никто не дождётся пощады и революция не остановится ни перед кем». Отсюда мораль: как бы представители северокорейской элиты ни относились друг к другу и к высшему руководству страны, жить при нынешнем режиме и по правилам «клана Кимов» для них предпочтительнее перспективы оказаться на скамье подсудимых в условиях новой «демократической Кореи».

Что же касается рядового северокорейского населения, то и там не наблюдается поляризации сил по линии «демократы» и «традиционалисты». Среднестатистический гражданин КНДР, как правило, не имеет внятного представления о том, за какие такие перемены или реформы ему следует бороться и, скорее всего, будет приветствовать любую твердую власть, пусть даже немного и деспотичную, которая сможет уделить ему толику внимания - улучшить материальное положение, отодвинуть угрозу голода, холода, болезней.

Кроме того, на Севере тоже жива память о жестокостях корейской войны, а в потенциальных южнокорейских «освободителях» многие северяне видят бывших помещиков, стремящихся вернуть свои земли, а местное население опять сделать батраками и т.д.

О довольно низком уровне политической «пассионарности» северокорейского населения свидетельствует и такой характерный факт, что из всего объёма разнообразной информации, поступающей по различным каналам из Южной Кореи, наибольшей популярностью пользуются вовсе не новостные блоки или рассказы о «зажиточной» жизни в РК, а так называемые «драмы» - южнокорейский вариант «мыльных опер», так полюбившихся в нашей стране.

Естественно, доказывать полную неуязвимость северокорейской системы перед лицом нарастающих внутренних и внешних вызовов было бы наивно. При всей автаркии народного хозяйства КНДР всё более остро нуждается в топливе, энергии, продовольствии, товарах первой необходимости, которые страна сама произвести не в состоянии. Поэтому, если внешняя «удавка» стараниями Сеула и Вашингтона будет продолжать сжиматься, сценарий экономического, а вслед за ним и политического обвала не может быть полностью исключен.

Каков будет окончательный финал при таком развороте событий и какие политические силы при этом «выйдут на поверхность» в Северной Корее, знать сейчас, конечно, никому не дано. Тем не менее южнокорейцам, которые усиленно пытаются «раскачивать лодку» в надежде на то, что им удастся овладеть обстановкой и что будущий порядок на Севере, а также в единой Корее будет кроиться по сеульским лекалам, следовало бы поостеречься возможных последствий столь опрометчивой деятельности. В случае гипотетического распада центральной власти и потери управляемости в КНДР вполне реальным итогом может стать не «демократическое» преобразование общества, а нарастание хаоса, начало войны «всех против всех», что способно породить гуманитарную катастрофу, массовый исход беженцев в сопредельные страны. С уверенностью можно прогнозировать, что это, скорее всего, приведет к полной разбалансировке региональной ситуации, нарастанию уровня конфликтности не только на Корейском полуострове, но и между державами, соседствующими с ним.

Такого же рода пессимистические прогнозы, увы, приходится делать и в отношении влияния рассмотренных событий на перспективы сохранения глобального режима нераспространения ядерного оружия, самого ДНЯО и, соответственно, международной стабильности.